Делай словом сказки
Мир, что существует только словом,
Я считаю — как рыбак — уловом.
Нету здесь стратегий или тактик,
Ведь по духу я не математик.
Посчитать, конечно, я способен,
Только так, чтоб ум мне был удобен.
Я апостол? Нет, но существо с закваской
И люблю реальность делать сказкой.
Нет принцессы в ней, но есть задумка,
А какая — сам, поэт, дотумкай.
Если страшно — я пою о силе,
Парус дня подставлю я ветриле,
Одиночество насыщу отреченьем,
И обиду огорчу прощеньем.
Будут мне слова сладки, как вещи,
Ими смысл создам благой иль вещий,
Усмирю противоречий злые козни
И исправлю то, где видны розни.
Будет слово жить преображённо,
Умилённо, славно, просветлённо
И научит многому смиренно,
Потому, что слово — вдохновенно.
Близость с матерью
Скажи мне слово облегченья,
И я уймусь, утешусь. Пусть
Не будет в этом всём уменья,
Оно как Бог коснётся уст
Неслышно, тихо, без изыска,
А просто, будто любый вздох, —
Что этим словом стало близко,
Так это духом не был плох
Твой потаённый мир заветный,
Который я не знал, молясь, —
Затем что он не безответный,
Затем и я — как притворяясь —
Берёг твои простые тайны,
Чтоб их лишь в Царствии раскрыть…
Они, наверно, не случайны,
Хотя и смотрят сверху вниз…
Скажи… Я буду несмышлёно
Их слушать… Может, отвернусь…
Внутри от истины солёной
Я вдруг очнусь.
Молекулы любви
Весна сменяет зиму. Лето
Устраивает таинство с весной.
Я радостен блаженством их либретто,
А ты опять, а ты опять со мной.
Стреляют пушки, побеждает правда,
И генерал командует хмельной —
Их торжество, наверное, услада,
Лишь бы со мной была ты… Ты — со мной.
Творю я заповеди. Бог ревнует,
И благодать Его почасту — зной.
Прохлада в том, что вера истолкует,
А ты со мной. Всё время ты со мной.
Прошу, не покидай! Ты — вечность.
Вселенная мне видится больной:
В ней часто побеждает быстротечность…
Но ты со мной. Одна лишь ты со мной.
Романтика опять
Мне привиделся рай, он был добр и, пожалуй, что нежен.
У него был задор и немыслимо радостный дух.
Я себя не окликнул, затем что тот рай был красив и безбрежен,
И хотелось душой полетать, как бы веруя вслух.
Но потом всё куда-то, зачем-то девалось, распалось:
Рай исчез, и сказали враги мне, что это «враньё»…
Только мне всё не верилось в ложь, не кивалось:
Я же думал, что это навечно, навечно, навечно моё.
Бог, на небе сидевший, увидел больного поэта,
И сказал, прослезясь: «Ты увидишь свой рай вновь, опять…»
Я был прав, по привычке всецело доверившись свету,
Вот сижу, ожидаю, не Бога же мне отвергать…
Мне не нужен спектральный анализ слов Бога. Отверг я расчёты.
И иным предстаю как нелепый, больной звездочёт.
Надо мною смеются глупцы, сорванцы, комильфоты:
Пусть смеются. Я не обижаюсь. Ведь рай-то придёт.
Не сорви шлиц
От обид, от боли и от тризн,
От депрессии и от мытарства
Есть одно лишь средство — это жизнь,
Жизнь от смерти — лучшее лекарство.
Друг понять не сможет до конца,
У него свои дела, тревоги,
Но от жизни не уйдёшь венца,
Жизнь предложит праздники, дороги,
Множество людей, весёлых лиц,
Вечером неона всесвеченье…
Жизнь — отвёртка, не сорви же шлиц,
Чтоб остановить столоверченье.
Будешь свят, хотя вчера грешил,
Будешь вновь силён на том же месте.
Чем тебя урок приворожил?
Тем, что ты всё время с жизнью вместе.
Жизнь для Бога — это часто мзда:
Вспомни сразу — сколько смог ты в жизни…
И зажжётся тихая звезда,
И приблизишься к Небесной ты Отчизне.
